Ассасины - Страница 90

— Далее, Ганс Людвиг Мюллер, немецкий ученый и любитель-теолог. Семьдесят четыре года. Просто образчик консервативного интеллектуала-католика. Во время войны был на стороне рейха, потом был заподозрен в антигитлеровском заговоре, арестован гестапо, стойко перенес все пытки. Имеется отчет о состоянии здоровья, выданный Комиссией по военным преступлениям. Последние годы был прикован к инвалидной коляске, страдал сердечной недостаточностью. Однажды отправился в Баварию, погостить у брата, и там нашел свою смерть. В тот вечер все пошли в театр, а когда вернулись, нашли его все в той же инвалидной коляске, но с перерезанным горлом.

К этому времени Элизабет уже утратила всякий интерес кеде.

— Да, тихое убийство, не требующее особых хлопот, — заметила она. Здесь фигурировал нож, как и при покушении на Бена Дрискила. — Продолжай.

— Прайс Бейдел-Фаулер, английский католик, историк, семьдесят девять лет, вдовец, перенес пару ударов, жил на ферме неподалеку от Бата. Продолжал работать, писать, трудился над каким-то объемистым опусом. Работал он в бывшем амбаре, перестроенном под кабинет. Там же находилась и библиотека. И вот как-то случился пожар, все строение вспыхнуло мгновенно, и старик погиб в огне. Но когда нашли тело, полиция была озадачена. Считали, что он задохнулся в дыму, но в черепе было обнаружено пулевое отверстие. Мило, не правда ли? — Сестра Бернадин подцепила вилкой кусочек, сунула в рот, запила красным вином.

— Так, значит, погиб он не от огня и дыма, — сказала Элизабет. — А этот пожар устроили или для отвода глаз, или же, что более вероятно, для уничтожения каких-то предметов или документов...

— Гм... — Сестра Бернадин подняла на нее глаза. — Неплохая версия. Ну, как тебе все это? Настоящие детективные истории, верно?

— Ты всегда подозреваешь худшее. Ладно, что дальше?

— Джеффри Стрейчен, восьмидесяти одного года от роду. Посещал свой замок в Шотландии. Состоял на службе государства, католик. Сэр Джеффри. Был посвящен в рыцари в пятидесятые, за особые заслуги перед Королевством во время войны. Работал в разведке, Ми-5 или Ми-6.

Всегда водил машину, «Бентли», сам. Любил разъезжать по округе и осматривать свои владения. Очевидно, был знаком со своим убийцей, поскольку люди в деревне утверждали, что видели воскресным утром в его машине еще какого-то мужчину. Ну а потом «Бентли» нашли в придорожной канаве, а сэр Джеффри сидел за рулем...

— С пулей в затылке, — закончила за нее Элизабет.

— Надо же, с первого раза догадалась!

— Это не догадка, сестра, — сказала Элизабет. Сестра Бернадин вздохнула и взглянула на нее удивленно и уважительно.

— Ого!

— Ну а что там с Эрихом Кесслером?

— Даты нет. — Она пожала плечами. — Возможно, все еще жив. Продолжаю его искать.

— Думаю, тебе надо поторопиться, сестра. Есть такое предчувствие.

* * *

В ту ночь Элизабет никак не удавалось заснуть. Она лежала в постели, прислушиваясь к городским шумам, доносившимся снизу, с улицы, и пыталась разобраться во впечатлениях дня. После ленча она вернулась в архив, но из головы не выходил этот «список мертвых», с одним, возможно, исключением. Итак, Вэл как-то связала между собой эти пять насильственных смертей, и модель получилась достаточно убедительная, чтобы предсказать убийство шестого в этом списке. Но кто такой этот Кесслер? Почему он должен был стать следующим? Что связывало его с остальными пятью людьми из списка? И наконец, что общего могло быть между этими пятью жертвами и за что их убили? И почему затем к этому списку добавились Вэл, Локхарт и Хеффернан? Вэл знала, что эти пятеро мертвы... Кёртис Локхарт знал Вэл... Хеффернан оказался в тот момент с Локхартом... Что все это означает?

Поняв, что так и не сможет уснуть, Элизабет накинула халат и вышла на балкон с видом на оживленную улицу. Рим блестел россыпью огней у ее ног. Ветер приятно холодил разгоряченное лицо. Она плотнее закуталась в халат и вдруг почувствовала, что страшно одинока. Никак не удавалось выбросить из головы ту маленькую девочку в самолете, воспоминания о Вэл... О Господи, как же ей не хватало Вэл! Интересно, что бы сказал Бен Дрискил, увидев этот список, сумел бы разгадать, что он означает? Он был единственным человеком, с кем можно было поговорить об этом, но теперь он далеко, очень далеко, почти как Вэл. И снова она пожалела, что так глупо вела себя с Беном. Как же исправить?... Или такого шанса у нее уже нет? Интересно, понимает ли он, во что впутывается... стал бы охотиться за убийцей Вэл, если бы знал о существовании этого списка?

* * *

На протяжении последующих нескольких дней она старалась выбросить из головы проблемы своих взаимоотношений с Беном Дрискилом, старалась не думать об одиночестве, об утрате Вэл и заниматься только делом. Снова стала ходить в архив, листала там бесконечные папки по Венеции, пыталась обнаружить нечто, что привлекло ее внимание в первый или второй день работы в архивах. Порой она впадала просто в ярость, копаясь в этих отрывочных кусочках информации в попытке вспомнить, что же это было. Тогда она не придала этому значения, но теперь почему-то казалось важным. Черт побери! Она даже вспомнила, когда это начало казаться важным. После обеда с сестрой Бернадин. Но теперь она запуталась, погрязла в этом море бумаг.

Когда ей изрядно надоело все это, она взяла из автомата баночку коки и вышла с ней во внутренний двор. В уголку, на скамейке, курили и болтали о чем-то два священника, грели на солнце бледные свои лица. На Элизабет были брюки. Никто здесь не должен знать, что она монахиня. Священники посмотрели на нее, улыбнулись, она ответила коротким кивком. С начала работы в архиве она не видела здесь еще ни одной женщины. Это был сугубо мужской мир. И тем не менее одной из восьми жертв стала женщина, Вэл. Интересно, подумала она, догадываются ли эти упитанные средних лет священники, сидящие напротив, о том, какие мысли одолевают ее сейчас? О том, что происходит у них в Церкви?